Дым Дымыч устроился в тени за бочкой так, что видел прекрасно и весь двор, и крыльцо. Ждать, как он и предполагал, пришлось недолго. Что-то стукнуло в доме. Заскрипела насмешливо дверь. Вышел сначала один человек. Даже в темноте Сохатый узнал его по ширине плеч и по квадратной голове с квадратной же стрижкой. Голова эта странно, совсем без шеи, вырастала сразу из плеч. Это был тот кореец, что во дворе дожидался Саида, когда они приезжали к Хавьеру. Кого-то из «быков» Саида Дым Дымыч и ожидал здесь встретить.

«Бык» сошел с жалобно заскрипевшего под его весом крыльца, остановился и прислушался. Город жил своей обычной жизнью – где-то шумели машины, издали доносилось дребезжание трамвая. Но эти звуки были естественными и ожидаемыми. Неестественные и неожиданные мог издать только Сохатый, но он не торопился. Не обнаружив посторонних звуков, кореец прошел к калитке, не приподнимая, как делал это Сохатый, открыл, и калитка заскрипела. Он выглянул, посмотрел по сторонам. Караульных, естественно, не было. Но что-то в голове «быка» не сработало. Не ощутил он опасности. Должно быть, подумал, что караульные заняли посты по сторонам и в случае чего готовы предупредить. А потому вернулся к крыльцу и стукнул пудовым кулаком в стену – самая нежная система сигнализации из известных науке.

Кореец стоял спиной к калитке и не видел, что в просветах забора промелькнула тень. Но Сохатый из-за бочки прекрасно ее увидел. И озаботился. С тремя караульными он разобрался. Мог ли это быть четвертый, которого «бык» увидел и узнал, и потому остался спокоен? Возможно. Но тогда четвертый мог найти трупы своих товарищей и поднять тревогу. Конечно, стрелять сквозь забор в присутствии корейца было нельзя. И поздно. Потому что снова заскрипела дверь. Голоса. Разговаривают по-таджикски. Шаги…

Стонет крыльцо, прогибаются доски. Ржавые гвозди предупреждают, что могут не выдержать нагрузки. Сразу трое выходят. Остановились. Один, самый мелкий, на подростка похожий, в центре. Руки у него связаны. Двое держат его под локти. Еще один виден в дверном проеме. Сколько их всего в доме? Ни к чему им всем показывать своего пленника. Слишком много охранников – значит, слишком много языков. Непрофессионализм вопиющий! Еще чуть-чуть, на середину небольшого двора, чтобы некуда было вам спрятаться.

Четыре человека. Идут осторожно. Но не ждут нападения сзади. Ребята, вы не знаете, как работает спецназ. Не выскакивает спецназовец на открытое место и не рвет на груди тельник. Если есть возможность, он спокойно стреляет из засады. И потому остается невредимым. Вам этому еще раньше надо было учиться. Сейчас, ребята, поздно, ваш паровоз ушел. Сохатый спокойно и даже с шарканьем выставил согнутую в колене ногу, чтобы упор был более фиксированным для стандартной стрельбы из положения с колена, и поднял пистолет.

Возможно, его движение и заметили бы. Он и стремился к тому, чтобы заметили и оторопело остановились. Ему хватило бы времени отстрелять все патроны в мишени. Но тут с треском, похожим на внезапно прорвавшийся хохот, вылетела калитка от удара большой ноги.

– Всем лечь. Быстро, – ночью Доктор Смерть выглядит еще более огромным, чем днем. Длинные волосы развеваются по ветру. Повязка держит их только так, чтобы не падали на глаза. В правой руке пистолет.

Кореец стоял рядом. Он оказался достаточно быстрым – успел отвести руку с пистолетом. Выстрел раздался, но пуля угодила в стену. Но и Доктор в реакции корейцу не уступил. Левая рука отставного майора и мастера спорта по боксу в тяжелом весе резко выпрямилась. Классический прямой удар левши. Голова «быка» печально хрустнула, и сам он рухнул так, словно его огрели ломом.

Упал Алферов. Упал самостоятельно, сообразив, что сейчас начнется стрельба. Но трое оставшихся таджиков не успели достать пистолеты. Сохатый выстрелил дважды – в затылок одному и другому. Доктор достал ногой в висок последнего.

– В доме еще кто есть? – Дым Дымыч склонился над Алферовым.

– Еще двое, – тот сразу вскочил и протянул руки Доктору. – Развяжи скорее, а то я без рук останусь.

Гагарин достал нож.

Сохатый ногой вышиб дверь и сразу отпрыгнул за косяк. Пуля пробила дощатую стенку сеней. Встречные два выстрела из-за косяка были неслышными, но точными – из дома раздались стоны. Люди там были на свету, а Дым Дымыч стрелял из темноты. Он сразу же шагнул за порог. После двух сухих щелчков стоны прекратились.

– Быстрее… – послышался голос Доктора. – Их в соседних домах полно. Не хватало еще настоящий бой завязать и всех ментов города сюда собрать.

Доктор сам заглянул в дом. Сохатый хлопал убитых по карманам.

– У кого-то ключи от машины…

Они вышли во двор. Дым Дымыч увидел, что тот из таджиков, которого ударил ногой Доктор, смотрит на него с открытым ртом. Свидетель. Еще один выстрел. Потом подошел к корейцу. Ключи оказались у него в пиджаке.

– Нашел. Поехали.

Кореец открыл щелки узких глаз и внимательно посмотрел на спецназовца.

– Ты же был… – сказал он и все сразу понял.

Узнал.

– Отдыхал бы ты подольше, дольше бы жил, – сказал Дым Дымыч и выстрелил ему между глаз.

Не удержался. Сработала привычка.

– Ты его знаешь? – спросил Доктор.

– Встречались, – коротко ответил Сохатый, достал платок, вытер отпечатки с пистолета и бросил его на середину двора.

Доктор Смерть выходил из двора последним и на прощание внимательно посмотрел на корейца. Даже наклонился. И хорошо рассмотрел автограф Сохатого…

Сохатый сел за руль. Рванул со второй скорости. Из соседних домов уже выходили люди. Но машину никто остановить не пытался.

Через два квартала, свернув за угол, Сохатый тормознул в тени забора стройки.

– Не люблю я войну в жилых помещениях… – сказал он со вздохом. – У меня это вызывает неприятные ассоциации…

– Что встали? – спросил Алферов.

– У меня машина вон там на стоянке. Заберу, подъеду, вы пока все отпечатки сотрите…

Глава 17

Дым Дымыч едва успел открыть дверь квартиры, когда раздался телефонный звонок. Он глянул на часы – первый час ночи, надо иметь веские основания для такого звонка, и прошел в комнату не разуваясь. Глянул на табло аппарата, думая, что опять какие-то осложнения у Доктора Смерть и Юры Алферова, с которыми он расстался минут сорок назад. Оказалось, звонит Хавьер. Сразу брать трубку Сохатый не стал. Надо показать, что еще спишь и с трудом тебя этот звонок будит. Ни к чему воровскому авторитету – в данном случае посреднику – знать, что Дым Дымыч ввязался в маленькую войну против своего заказчика на стороне заказанного.

Он вернулся в коридор, проверил, как закрылся замок на двери, разулся и только тогда прошел в комнату и взял трубку.

– Слышу, слышу… Что тебе не спится по ночам? – проворчал, имитируя сонный голос.

– Ты дома?

– Ну что всем от меня надо, никак поспать не дадут…

– И кто еще тебя донимает?

– Есть тут одна… Не знаю уже, куда прятаться… Подожди минутку, пойду хоть воды в лицо плесну. А то ничего не соображаю.

– Пьяный, что ли? – поинтересовался Хавьер. И Сохатый уловил в голосе явную заинтересованность.

– Слегка… – ответил он. – Подожди, я сейчас…

Он прошел на кухню, поставил на газовую плиту чайник, достал из холодильника бутылку водки и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка – пусть даже по телефону голос звучит соответствующе. И только после этого вернулся в комнату.

– Слушаю, гражданин начальник.

– Что у тебя с делом?

– Дело движется. Сегодня встречались, беседовали. Интересная получилась беседа…

– Даже так? Прямо и беседовал? – удивился Хавьер. – Ну, ты наглый…

– Конечно. Без этого не бывает настоящей работы. Ты же знаешь, что я не люблю подходить к людям сзади, из-за угла.

– Ну, и как он?

– Обыкновенно. Созревает.

– Я как раз по этому поводу тебе и звоню. Только разговор не телефонный. Сам не подъедешь?