– Кстати, насчет пуза… Здесь строители разошлись во мнении. Один говорит, что это куртка так собралась, второй утверждает, что это было пузо. Но куртка на резинке. Если ее чуть-чуть приподнять, то пузо можно и скрыть. Многие специально так куртки носят. Так что мне думается, что пузо было.

– Хозяев помещения опрашивали?

– Да. Никто из них там не был. Но другая фирма купила следующий этаж. Там ремонт пока не ведется. Еще думают. Из них никого найти не удалось. Там металлическая дверь на замке. Нельзя исключить вариант, что этот вот, – Володя ткнул пальцем в листок с изображением пузатого, – как раз из той фирмы. Строители не уверены, что он рассматривал окна второго этажа. С таким же успехом мог и на третий смотреть.

– А что это за фирма?

– Не наши. Из Озерска.

– Ладно, – вздохнул Оленин. – Ты мне эти бумаги оставляешь?

– Твой экземпляр.

– Хорошо. У тебя еще что-то есть?

– Есть. Есть у меня еще одно дело. Тоже на меня повесили. Из-за схожести характеристик стрелка.

– Понятно. Доллары? Я уже слышал.

– Да. У вас его Нигматуллин ведет.

– Я знаю. Но объединять два дела в одно пока смысла не вижу. Привязка слишком натянутая. Там должна была, мне кажется, работать группа. На троих вооруженных один не полезет. Неизвестно еще, кто стреляет быстрее. Как в ковбойских фильмах. Видел? А если бы охрана была с хорошей подготовкой?

Капитан с сомнением покачал головой.

– Видел я такие фильмы. Только и в жизни бывает порой как в кино. Все пули из одного ствола. Тоже из «ТТ», как и в случае с Толстяком. Экспертиза… Никуда не попрешь против нее…

– В самом деле? – удивился Оленин и насторожился. Есть от чего насторожиться. Сам он стрелок хороший, опытный, боевая практика в Афгане богатейшая. И эта практика дает возможность стрелять хладнокровно, быстро и прицельно. Но Николай Сергеевич никогда бы не пошел на три ствола. Надо быть сверхбыстрым, чтобы успеть выстрелить до того, как это сделают противники.

Но на такое мог пойти Сохатый. В том случае, если он знает, что Седой сделал на него донос. И уж тем более, если ему донесли, что Оленин дал поручение Седому узнать как можно больше о Сохатом. Дым Дымыч не знает страха. Он боец слишком высокого класса, чтобы позволить кому-то опередить себя. А риск вызывает у него только спортивный азарт.

Опять Сохатый, опять Дым Дымыч. Куда ни сунься, мысли к нему возвращаются. Это становится уже манией. Надо быстрее решать: или – или… Или он по следу Лосева пускает Овчинникова, или продолжает осторожничать, боясь командира несправедливо обидеть. Дым Дымыч и так уже несправедливо обижен властью. Может, хватит с него?

– А ты не думаешь, что один или двое могли держать убиенных под прицелом, не давая достать оружие, а третий в это время стрелял?

– Вариант. Но маловероятный. На игру похоже. Так дети могут баловаться, а эти должны были бы временем дорожить. Чем быстрее отстреляются, тем лучше для них. Безопаснее.

– А предположим, у двоих были муляжи, а настоящий пистолет только у третьего? Пистолеты тоже на улице не валяются.

– Валялись… При дефиците оружия они бы забрали с собой пистолеты убитых.

– А знаешь что? – вдруг пришла Оленину почти компромиссная мысль. – Здесь в Челябинске живет мой бывший командир. Офицер-спецназовец. Давай пригласим его для экспертизы. Или хотя бы проконсультируемся у него. Если уж и он скажет, что один человек в состоянии опередить троих, то я пасую…

– Попробуем, – осторожно согласился Овчинников.

– В него самого, кстати, сегодня ночью стреляли, – сказал Оленин, взял в руки трубку и, не торопясь набрать номер, вкратце пересказал ночную историю. – Вот так… Я туда выезжал. Он мне звонил.

Ночную стрельбу Овчинников разрабатывать не стал, своих дневных дел хватает, и пока Оленин набирал номер, капитан отошел к окну.

Ответили сразу.

– Да. Слушаю.

– Привет, командир.

– Привет. Ну, слушай, и народ в ваших органах пошел! – Сохатый с разбега двинулся в атаку. – Где вы таких понабирали. Вот тут сидит у меня сейчас капитан. Так он пытается доказать мне, что это я сам из хулиганских побуждений стрелял по своим окнам… Ты что-нибудь понимаешь?

Оленин хохотнул.

– Не обращай внимания. И такие у нас, к сожалению, встречаются. Как ночь провел? Выспался?

– Какой там сон…

– И у меня то же самое. Но я по другому делу. Я тебя сейчас хочу привлечь к сотрудничеству с областной прокуратурой. В качестве эксперта. Много это времени не займет. Сможешь подъехать?

– Конечно.

– А капитану дай время подумать… Отпусти его с богом… И не осуждай. Таких уже не исправить. Через сколько будешь?

– У меня машина у подъезда стоит. Через восемь-десять минут.

– Я выйду встретить…

Оленин положил трубку. Машина у Сохатого стоит у подъезда. Давно стоит? Может быть, всю ночь после происшествия простояла. Или он сам только недавно приехал? Сохатый мог уже сам разобраться со стрелявшим в него. Опять зашевелились подозрения.

– Ты сегодняшнюю сводку не смотрел? – спросил он у Овчинникова.

– Нет еще. Я с утра к тебе отправился.

– Знаешь что, позвони кому-нибудь из своих ребят… Пусть срочно гонят в институт и берут с собой твою кладовщицу, которая киллера встретила. И везут ее в тир «Динамо», рядом с вахтой пусть посадят. Она должна внимательно посмотреть на нас…

– Этот твой командир?.. – спросил Володя настороженно.

– Я ничего пока не говорю. Пусть посмотрит. Только не надо ей показывать конкретного человека. Работаем без понятых, так что это все пока так… Как вода сквозь пальцы…

– Уловил. Звоню, – Володя взялся за телефонный аппарат.

– А я пока за сводкой к дежурному сбегаю. И потом позвони в тир, договорись.

Когда Оленин вернулся со сводкой в руках, капитан уже договаривался с тиром. И показал старшему следователю поднятый большой палец. Все в порядке. Свидетель будет на месте.

Сводка рассказывала о трех трупах. Сожительница зарубила топором пьяного сожителя и сама вызвала милицию. По неустановленной причине выбросился из окна шестого этажа пенсионер. Квартира была заперта изнутри. Кроме жертвы, там никого не было. И на берегу озера Смолино, на пересечении улиц Гагарина и Новороссийской, найден труп мужчины сорока пяти – пятидесяти лет. Смерть наступила от проникающего ранения неустановленным острым предметом через глаз в мозг. Личность убитого устанавливается. И никаких пулевых ранений между глаз. Это уже легче.

И вдруг до зеленой тоски захотелось, чтобы кладовщица не опознала в Сохатом того человека, которого она видела.

Оленин все-таки любил своего командира.

Время подошло. Николай Сергеевич спустился на крыльцо как раз вовремя. Дым Дымыч занимал место на стоянке напротив входа и помахал приветственно рукой.

Сегодня он, к сожалению, был не в той своей куртке, которую видел на вешалке Оленин. В камуфляжном костюме, в башмаках военного образца Сохатый казался жестче, энергичнее и гораздо моложе своих лет.

Высокое крыльцо он перемахнул в три шага. Сильно, до боли пожал руку. Он всегда так жал.

– Что за проблемы?

– Пойдем пока в кабинет. Ты же у меня не был еще?

– Не был, слава богу. Мне с другими следаками работать приходилось…

Овчинников ждал их, сидя на стуле у стены. Уже вскипятил воду для кофе. На три порции. Сообразил, что парням из его бригады надо время, чтобы кладовщицу найти, уговорить и привезти в тир.

– Знакомься. Это капитан Овчинников из горотдела.

– Володя, – протянул руку капитан.

– Дым Дымыч, – Сохатый руку пожал, и Овчинников не смог сдержать гримасу. В милиции так руки не жмут.

Кофе распространял аромат, от которого хотелось присесть в мягкое кресло и включить телевизор. К сожалению, телевизора в кабинете не было, а кресло – всего одно.

Оленин закурил. Он всегда предпочитал кофе с сигаретой. Овчинников отошел к окну и прислонился к подоконнику. Сохатый занял место за столом напротив старшего следователя.